Будни контрразведчика (в ред. 1991 г.) - Страница 15

К оглавлению

15

Не успел он выйти от мисс Уиплеш, как Роза закричала из прихожей:

– Старый дурак опять забыл портфель!

– Боже! – воскликнула мисс Уиплеш. – Вечная история!

Она взяла тяжелый портфель из блестящей кожи, туго набитый секретнейшими докладами, предназначенными только для глаз членов кабинета министров, – возвратясь в управление, сэр Генри обязан был тут же их уничтожить.

– Роза, голубка, догони его, пожалуйста!

– Эй! – закричала толстуха Роза, карабкаясь по ступенькам, ведущим из подвала на улицу. Сэр Генри был уже далеко, он заворачивал за угол. Роза бросилась следом со всей быстротой, на какую были способны ее стары ноги. Она побежала через сонную площадь, не замечая мчавшегося на нее фургона. Фургон сшиб старуху, отшвырнул ее далеко в сторону, и ей тут же пришел конец.

Фургон (вел его Мак-Ниш) направлялся к «Роковому дому». Мак-Ниш не обладал чувствительным сердцем и даже не подумал остановить машину. Он увидел, что свидетелей нет, и просто-напросто понесся дальше, не ведая, что судьба избрала его своим орудием…

Когда Розу сбило, портфель сэра Генри вылетел у нее из рук и, описав высоко в воздухе длинную дугу, упал на кучу осенних листьев в скверике посредине площади. Листья падали и падали, и через несколько часов портфеля уже не было видно. Портфель остался здесь лежать на всю долгую зиму и мало-помалу сгнил. К весне десяток государственных секретов особой важности превратился в кучку полезного и питательного удобрения.

В ту же самую пятницу вечером сэр Генри повесился у себя в кабинете. По случаю выходного дня тело его обнаружили только утром в воскресенье.

Он позвонил мисс Уиплеш и узнал, что Роза ушла с его портфелем и не вернулась. Но покончил он с собой не из-за этого. Хотя ему было отлично известно, что от дома мисс Уиплеш до русского посольства рукой подать, а за несколько шиллингов Роза готова расстаться со своей бессмертной душой, он в тот момент не предпринял ничего… Нет, он наложил на себя руки несколько позднее, когда, вернувшись в управление, нашел на своем столе вежливую записочку, приглашавшую его на неофициальное торжество – проводы, которые коллеги устраивали мистеру Кроуму в связи с его уходом на пенсию.

9.

НЕКРОЛОГИ ВЫБОРОЧНО.

Первыми о смерти сэра Генри узнали «Трое безымянных» из МИ-5.

Тот, который услышал эту весть по телефону, не промолвил ни слова. Он положил трубку и молча прошел мимо своих двух коллег («Безликих») к щиту, занимавшему целиком одну стену. Там на сложной схеме, отображавшей взаимосвязь всех отделов безопасности, значились фамилии их руководителей. «Безликий» зачеркнул фамилию сэра Генри и вернулся на свое место. Двое остальных кивком головы дали понять, что им все ясно, и заседание продолжалось.


Бакстер Лавлейс получил сообщение о смерти своего шефа по прямому проводу, соединявшему его элегантную квартиру с Управлением безопасности. Лавлейс не смог уехать за город на эти дни, а сидеть в воскресенье в Лондоне ему было обидно, поэтому он пребывал в дурном расположении духа. Чтобы как-то отвлечься, он лепил фигурку из пластилина, отрабатывая каждую деталь.

– Ну, конечно. В этом весь сэр Генри. Нарочно выкинул такой номер в воскресенье, чтобы не дать людям спокойно отдохнуть. Ладно, сейчас я приеду.

Он повесил трубку и вернулся к своему занятию. Фигурка была дюймов в девять высотой и сильно смахивала на Бойкотта.

Бакстер Лавлейс отыскал на письменном столе огромную булавку и с силой воткнул ее фигурке под ложечку…

– Ох! – простонал Бойкотт, отрываясь от мощного телескопа, направленного на открытую балконную дверь дома Кромески.

– Что случилось, сэр? – спросил полицейский инспектор, вошедший с каким-то донесением в руках.

– Не иначе, как язву заработал, – горделиво объявил Бойкотт, схватившись за живот. Язва, по его мнению, была болезнь достойная, полностью в духе века электроники.

– Вот, только что получено для вас, сэр.

Бойкотт решил, что труды его увенчались долгожданным успехом. Он нетерпеливо вырвал у инспектора бумажку. Оказалось, что это всего-навсего сообщение о трагической смерти сэра Генри. Бойкотт смял сообщение в комок и отшвырнул прочь.

– Кому это интересно! – пробормотал он в раздражении, возвращаясь к телескопу.

Командор Солт тоже наблюдал через окно за внешним миром, но при посредстве огромного морского бинокля.

– Что за унылая картина вокруг! – заметил он мрачно.

– Унылая картина сейчас на Уайт-Холле – старик Спрингбэк повесился у себя в кабинете, – с присущим ему остроумием сообщил лейтенант Игар, подавая шефу рапорт.

– Та-а-ак, – протянул бравый командор, вставил в глаз монокль и принялся за чтение. – Пожалуй, это сигнал опасности. Давай-ка, приятель, свернем на некоторое время все дела. Надо выждать.

– Ничего удивительного, – констатировал бригадир Радкинс.

– У бедняги Спрингбэка кишка была тонка для такой работы. Но все-таки это уж чересчур. Старый дурак.

– Сибилла! – позвал жену старик Кроум. – Достань-ка мне черный галстук. Только что трагически скончался мой бывший шеф.

Он узнал о смерти сэра Генри из шестичасового выпуска последних известий и огорчился до глубины души.

– Но я уже упаковала все галстуки, Эдвин.

– Прости, дорогая, я тебе доставлю столько хлопот, но сама понимаешь…

Завязывая галстук в спальне перед зеркалом, он сказал дрогнувшим голосом:

– Это конец целой эпохи. Он и я, пусть на разных ступенях служебной лестницы, были последние, – я в этом убежден самые последние хранители традиций государственной службы.

15